Історія подана мовою оригіналy

Виктория выехала из Николаева вместе с дочерью, чтобы уберечь ее жизнь и психику. Здоровье Виктории ухудшилось без гормонального препарата для щитовидки, которого не было в аптеках

Я из Николаева. Мне 37 лет, у меня есть одиннадцатилетняя дочка и муж-военнослужащий. Сама я росла без родителей, только с бабушкой и дедушкой. Работала в социальной сфере до начала войны, прошла от секретаря до заведующей отделением надомного обслуживания.

Муж 7 февраля уехал на ротацию, и по сегодняшний день я его не видела. Он звонит, но где находится – не рассказывает. 

Ночью я проснулась в полпятого, когда прозвучал первый взрыв. Я вскочила, открыла окно, и в этот момент метрах в 300 от меня пролетел российский истребитель. 

В 6 часов утра мне позвонил муж, сказал, что началась война, и чтоб мы собирали вещи. Я не знала, куда деваться и что делать. Собрала вещи. Потом в течение суток никто не спал и не ел, мы только смотрели новости и наблюдали за небом. Дети тоже все испугались. Всегда больше переживаешь не за себя, а за детей.

Мы вообще живем в многоэтажке, но с первого дня войны с ребенком и крысой переехали к кумовьям в частный дом. У них есть подвал, там сидели, но вскоре дети начали болеть. Мы решили, что нужно выезжать, и утром покинули город на машинах под обстрелами. Сначала в Одесскую область, а через два месяца переехали в Николаевскую.  Нам здесь хорошо, и есть возможность поехать домой: посмотреть, что там творится, взять какие-то вещи.

Сейчас в Николаев возвращаться нет смысла - там постоянно обстрелы, воды нет нормальной. К тому же идет зима, а отопления, скорее всего, в городе не будет, поэтому сидим пока здесь. 

Шокируют разрушенные дома и люди, которые погибли у нас от российской агрессии. 

С продуктами было очень тяжело: выгребли все запасы. Были жуткие очереди в магазине. Бывает, что заходишь туда - начинается сильный обстрел, и не знаешь, попадет ли в магазин. А людей оттуда выгоняли.  

У меня проблемы с щитовидкой, я принимаю каждый день лекарство, и оно у меня закончилось. Я месяц не могла его найти, и когда потом сдала анализы, то у меня ухудшились показатели. Еще и стресс повлиял на состояние. 

Было страшно оставаться, и в то же время страшно выезжать в неизвестность. Трудности были материального плана. Я до 24 числа работала, но мне пришлось уволиться, так как я не могла ребенка оставить одного. Было морально тяжело это все пережить и дочери объяснить так, чтобы она не волновалась и не плакала, чтобы сохранить психику ребенка.

Выезжали под обстрелами. Этого я никогда не забуду. Нам было страшно - на каждом повороте был пост, и мы не знали, чего ждать. 

Пока остаемся здесь. Если какая-то заваруха начнется и тут – конечно, мы с ребенком уедем. Но я надеюсь, что скоро все закончится и отсюда мы вернемся домой. 

Я считаю, что война не закончится до конца года, это может случиться только в следующем году, весной-летом. Такого, как до войны, уже не будет. В будущем ребенок будет учиться, муж, дай Бог, вернется живым и здоровым с войны, а я пойду на работу. Если надо будет восстанавливать город, то я готова это делать. 

Конечно, стараюсь настроиться, что все будет хорошо, мы победим, и у нас будет прекрасная жизнь. Стараюсь жить с позитивными мыслями.