Історія подана мовою оригіналy

Война началась для Виктории с шума военных самолетов над Донецком. Потом был вынужденный переезд, стигма переселенца и попытки построить новую жизнь на новом месте.

Помню, как сейчас: я по работе была в банке, это было 27 мая 2014-го. Когда я вышла из банка, был сильный рокот самолетов в небе. Я голову подняла: самолетов не увидела, а рокот был очень сильный.

Я находилась на пересечении улицы Университетской и проспекта Гринкевича в Донецке. У меня был вопрос: «Неужели так громко могут летать самолеты?» Обычно, когда я жила у бабушки возле аэропорта, я слышала, как самолеты взлетают, как приземляются, а это был необычный такой рокот.

Потом брат позвонил и сказал, что надо срочно забирать ребенка из школы, что война началась, что аэропорт расстреливают. У меня (когда вспоминаю, идут мурашки по телу и дрожь) началась паника и страх за сына. Вдвойне стало страшно от того, что я не могла дозвониться в школу.

Из-за того, что самолеты громко рокотали, они глушили мобильную связь, поэтому было очень сложно дозвониться до своих. И сейчас я могу уже сказать – это страшно.

И военные действия приходилось видеть, и людей военных – это неприятно. Когда мы уезжали, мы видели, как все горит и взрывается. Мы выезжали из Донецка – как раз были боевые действия, хоть это было вдалеке, все равно неприятно.

В 2014 году в октябре я приехала в Донецк за теплыми вещами. Родители - пожилые пенсионеры, муж на работе, а ходить надо было в чем-то, потому что мы уезжали на 10 дней с одним чемоданом – переждать, пересидеть.

Я как раз ехала по запорожской трассе, где Марьинка, и наш автобус обстреливали. Я сначала не поняла, думала, почему так автобус подпрыгивает. Водитель был опытный, он ускорился, и мы эту зону проехали. В голове было только одно: «А куда бежать? Никуда». Ты сидишь в автобусе, а тебя обстреливают, это замкнутое пространство.

Стресс от переезда был сильным. Мы оказались как переселенцы в доме в деревне и жили с мышами, крысами и с кротами, без условий. Жили три семьи: брат с женой, я с мужем и сыном и папа с мамой. Туалет на улице, вода ледяная. И у меня картинка в глазах: эвакуация, 1941год. Просто нас взяло закинуло и все – выживайте! Это было очень страшно. Каждый человек приспосабливается и голос внутри говорит: «Это временно, подожди!»

У нас бизнес забрали в Донецке полностью. И мы сюда приехали без средств к существованию. На работу устроиться сложно, ты как изгой. Насколько я человек позитивный, и то у меня было чувство, что у меня «волчий билет». Когда узнавали, что я из Донецка, от меня, как от прокаженной, все отпрыгивали. Нам не сдавали квартиры, это было сложно.