Історія подана мовою оригіналy

Анастасия торопилась уехать из Мариуполя, потому что украинский военный предупредил: русские не остановятся, будет только хуже

Я родилась в Горловке, потом переехала в Донецк, а когда началась война в 2014 году, переехала в Мариуполь. Я во второй раз уже бегу от этих нелюдей. Такой себе опыт. Выехала из Мариуполя 21 марта.

24 февраля я должна была ехать на практику в аптеку - только устроилась на работу. Проснулась от звуков стрельбы, думала, что, как всегда, где-то далеко стреляют. Мариуполь же был прифронтовым городом. Зашла в интернет посмотреть новости и увидела слово «война». Я вообще ничего не поняла тогда. Сначала боевые действия были далеко, а потом у нас отключили свет, отопление, воду и Интернет – абсолютно все. В квартире было очень холодно, где-то два градуса.

Я несколько раз чудом не погибла. Однажды мы с мужем ходили за водой. В какой-то момент хотели остановиться, но прошли дальше, и через пару минут то место, где мы хотели остановиться, обстреляли из «Града». В другой раз мы с друзьями встретились возле дома и пошли искать дрова. Только отошли - рядом в школу прилетел снаряд, убило двоих людей. Но самое страшное – звук самолета. Потому что этот гул был повсюду, и невозможно было понять, куда именно прилетит бомба.

Чтобы узнать новости, мы ходили к военным с раскрытым паспортом.

Где-то через три недели после начала войны я поняла, что надо уезжать, но не было возможности. В середине марта мы подошли к военному, спросили, есть ли «зеленый коридор». Он ответил: «Это уже самый зеленый, какой только может быть, поэтому хоть пешком идите, но выбирайтесь - дальше будет только хуже». И мы через некоторое время рискнули.

Часть города уже была под оккупантами. Когда мы выехали на Греческую улицу через Драмтеатр, я увидела, что центра, в котором я гуляла, где семь лет прожила, просто нет. Когда мы ехали в том районе, в нас стреляли. И если бы не дом, который был справа от нас, в нашу машину попал бы снаряд.

Мы просто взялись за руки и выехали в Мангуш.

А «освободители» на блокпостах недоумевали и выпытывали, почему мы уезжаем. 

Был момент, который растрогал меня до глубины души. На пути из оккупации нам пришлось остановиться ночевать в Васильевке. Мы думали, что поспим там на партах - и все. А это была школа-интернат. И там мы впервые за месяц приняли душ, нас накормили, дали теплую постель. Еще люди термос нам дали - они переживали за каждого. Это был самый теплый прием за все время.

Сейчас я в Кривом Роге, работаю в аптечной сети, в которую устроилась перед войной в Мариуполе. У меня из близких никого нет, кроме бывшего мужа.

Мама живет в Донецке, она за россию.

Я с ней в последний раз общалась 22 марта, когда выехала в Бердянск. Я услышала в свой адрес столько негатива, что больше мы не общаемся. Бабушка в Горловке, все остальные родственники - в россии. Я с ними не общаюсь.

События, пережитые в Мариуполе, не прошли для меня бесследно. Когда слышу, как пролетают наши самолеты, мгновенно чувствую внутреннее напряжение. Лечилась у психотерапевта. Сейчас мне легче, но посттравматическое расстройство все равно дает о себе знать.

Сейчас мой мозг просто отказывается что-то планировать. В Мариуполь я не смогу вернуться - город разбит. Вряд ли я уеду куда-то в Европу. Скорее всего, просто останусь в стране – там, где будет удобнее для меня, где мне будет хватать воздуха.