Історія подана мовою оригіналy

Татьяна Федоровна после двух инфарктов тяжело переживала обстановку в Мариуполе. С большим трудом волонтер вывез ее и 91-летюю маму

Мне 67 лет. Я всю жизнь прожила в Мариуполе. Последние десять лет - на пенсии. Началась война – переехала к сыну. Он жил на проспекте Металлургов. Его сыну 15 лет. У нас еще и мама была, 91 год. 

Первые три дня мы бегали по магазинам, а потом не стало ни света, ни газа, ни воды, и начался кошмар. Ребята соорудили печку на улице. Я гипертоник, перенесла два инфаркта. Ноги больные, плохо передвигаюсь. Благодаря сыну и внуку мы готовили. Соседи делились едой друг с другом.

В квартире было холодно - 4 градуса. Я даже не знаю, как мы смогли там выжить. Воды нет, в туалет сходить негде, кушать тоже негде приготовить. Продуктов нет. Город взяли в кольцо, и не было никакой помощи извне. 

19 марта пришел сын и сказал: «Мама, я тебя прошу: не выходи из подъезда, а еще лучше – вообще из квартиры». Я спросила: «Сынок, что такое?» Рядом с нами «АТБ», и оказалось, что там сидит российский снайпер. А на второй день начали лазить «ДНРовцы» – вонючие, грязные – по квартирам с проверками. У нас документы не смотрели, но постоянно ходили по подъездам. Взламывали квартиры, где людей нет. В одной из них жил начальник паспортного стола. Непонятно, что они в тех квартирах искали, но взламывали их целенаправленно, у них была наводка. 

Они говорили: «Поживите теперь так, как мы восемь лет в Донецке». Но Донецк не был так разбит. А во что они превратили наш город? Из скольких домов в округе люди бежали голые, босые! Жили в подвалах без еды, без воды. Люди гибли, и кругом валялись трупы. Я как выйду на улицу – то одного закапывают, то другого. Я не могла на это смотреть. Люди жили в подвалах, им было нечего кушать. Ходили все грязные. 

Мы тут находимся с конца апреля, и я каждый день плачу. Не знаю, как это пережить. У нас такой был город – красавец! Я жила в центре, напротив гуманитарного института. Это такая красота! Такие скверы, парки – и в один момент все разрушили. А драмтеатр! Они наш район захватили позже, так что я ходила к театру – посмотреть, что делается. 

Там был просто ужас! Столько людей погибло! Дом моей знакомой разбомбили, люди находились в уцелевшем подвале. Я отправляла сына что-то отнести туда: суп или кашу. 

У нас были маленькие запасы еды: килограмм сахара, килограмм гречки. Продуктов не было, и воды тоже. И это было очень страшно, когда стреляли, а мой сын с внуком 15-летним ходили за водой. Там была очередь. Я еле могла дождаться, пока они через три часа принесут воду! Потом колодцы разбили, и было такое, что литр воды оставался на целый день. А нас – четыре человека. Делили на всех понемногу. Подвоза не было, мы же оказались в кольце. Едой люди делились. Лепешечки делали, кашки варили. 

Потом уже нам волонтеры помогли. Под видом верификации меня и бабушку 91-летнюю вывезли в Никольское. Там мы находились неделю. Только с третьей попытки 24 апреля удалось выехать в Запорожье. 

Пока проехали все блокпосты, нам это стоило стольких сил и здоровья! А на последнем вообще думали – не выберемся. Один вояка достал автомат и начал стрелять. 

Тогда я вышла из машины и говорю: «Молодой человек, что вы делаете? Вы посмотрите, кто тут едет! Люди, которым за 70, а моей маме вообще 92-й год!» Он заглянул в машину и увидел, какие они все грязные, весной - в зимних вещах,  и тогда он дал добро на выезд. Мы поехали в Запорожье. Я даже не знаю, как мы это все пережили и как я бабушку сюда дотащила. Наверное, нам тогда Бог помог.

Мне 67 лет. Думала, буду потихоньку жить. Квартира есть у меня, пенсия. Началась война – и мы лишились всего. Находимся в Запорожье, снимаем жилье. Денег не хватает. Мне на лекарство много надо. У меня куча болячек. Как дальше жить – не представляю. День прошел – и слава Богу. Сестра старшая раньше выехала в Запорожье, и у меня желание было скорее вырваться из того ада поближе к ней. Многие люди там остались. Теперь не могут выехать. А нам удалось. 

Я рада, что вырвалась оттуда. Это уже большое счастье. Еще рада, что все мои родные живы. У нас там остались знакомые, друзья. Я надеюсь, что ВСУ освободят город, и тогда мы вернемся, только в украинский Мариуполь. Пусть там даже разрушены квартиры. А сейчас мы туда не собираемся. Просвета никакого нет: жилье съемное, спим на чужом диване, на чужом белье. Днем еще ничего, а вечером всякие мысли лезут в голову. Обстановка тяжелая, но мы живем с верой, что победа будет за нами. Я хочу вернуться в свой Мариуполь, только когда это случится – не знаю.