Історія подана мовою оригіналy

Соседи Олега Романовича погибли, когда шли за водой. Их тела не один день пролежали на улице, потому что к ним невозможно было подойти из-за интенсивных боевых действий. Позже Олег Романович похоронил их в огороде

Мне 47 лет. У меня есть четверо детей. Трое из них за несколько дней до войны уехали с моей первой женой в Испанию. А я со второй женой, ее сыном от первого брака и нашей общей дочерью остался в Мариуполе.

До войны наша жизнь была замечательной. В конце 2017 года я открыл свое дело. Занимался строительством и ремонтом. Бизнес стремительно развивался. В 2021 и 2022 годах у меня появились крупные проекты. Я купил машину и начал делать ремонт в собственной квартире. Из-за войны лишился и автомобиля, и жилья.

24 февраля я разбирался со сметами и тендерами. Мне позвонили и сказали, что началась война. Мне пришлось свернуть все текущие проекты. Я в первый же день понял, что нужно уезжать из Мариуполя. Но супруга не хотела оставлять свою маму, а моя сестра – нашу. Да и жилье им было жалко бросать.

26 февраля были первые прилеты в наш район. После ракетного удара в нашей квартире вылетели окна. Не было еды. Мы ходили на ее поиски. Однажды мне очень повезло: в столовой, что на комбинате Ильича, раздавали остатки продуктов – мне дали полный рюкзак.

Затем отключили газ и воду. Мы поехали к маме жены. У нее еще пару дней было тепло. Мы оставались там до самого отъезда из Мариуполя. Я несколько раз ездил на велосипеде к своей маме и сестре в двадцать третий микрорайон, чтобы узнать, как у них дела. Восьмого марта поехал к ним, чтобы поздравить с праздником, и увидел обстрел: россияне бомбили многоэтажные дома. Я побыл некоторое время у родных, а потом поехал посмотреть на свою квартиру. Там творился ужас.

Я посоветовал маме и сестре выехать в библиотеку Короленко, расположенную в центре города. Я занимался этим объектом и был знаком с директором. Под библиотекой было хорошее бомбоубежище. С мамой и сестрой туда перебрались дядя с тетей. А я перегнал в тот район автомобиль.

Когда вернулся домой, начались такие интенсивные боевые действия, что невозможно было выйти на улицу. Самыми страшными были налеты авиации. Когда мы выходили после них, то видели руины там, где раньше стояли дома.

Были такие ситуации, когда мы с женой накрывали четырехлетнюю дочь своими телами. Я научил ее самостоятельно выходить из погреба, открывать калитку. Делал это на тот случай, чтобы она не осталась взаперти, если бы с нами что-то случилось.

Во время одного из походов за водой погибли сосед и его сын. Из-за сильных обстрелов мы несколько дней не могли забрать их тела. А потом с трудом выбрались, на тачке привезли их на мамин огород и там же похоронили. После этого мы больше не ходили далеко за водой. Сливали ее с батарей, собирали дождевую и топили снег. Потом нашли заброшенный колодец. Закидывали в него ведра и вручную доставали воду.

Чтобы обогреть хотя бы одну комнату в доме, соорудили буржуйку. Под обстрелами ходили пилить деревья. Мы не сидели подолгу в доме: раз по 15 на день спускались в подвал. Только теща отказывалась, потому что заболела бронхитом. С нами в подвале была женщина с младенцем. Она его обнимала, и он как будто впадал в спячку.

Когда тещин дом пострадал от обстрелов, мы приняли решение выбираться пешком из Мариуполя. Покинули город четвертого апреля. Дошли до Сартаны. Там нам предложили выехать в россию, но мы отказались. Четыре дня пробыли у чужих людей. Затем нашли дальних родственников. Восьмого апреля они вывезли нас на нашу дачу. Там уже были мама и дядя.

В мае нам удалось побывать в Мариуполе. Мы увидели, что библиотека Короленко разрушена, а моя машина разбита. Квартира осталась без окон и дверей. Все ценное из нее вынесли.

Мы еще какое-то время побыли на даче, а потом всей семьей выехали в Днепр. Немножко пожили у друзей. Затем переехали в Киев, а когда не осталось денег, чтобы платить за жилье, перебрались к брату в Луцк. До сих пор живем у него. Ищем работу и ждем освобождения Мариуполя. Я поддерживаю связь с сотрудниками. Мы готовы после победы Украины отстраивать свой город.