Історію подано мовою оригіналу 

Мне 75 лет. В оккупации была в Снигиревке, никуда не выезжала. Мы выживали. Всякое было. Мы и под обстрелами были.

Жутко было, потому что как раз с нашей стороны заходили русские танки. И солдаты с автоматами бежали. Двигались они шеренгой. Страшно было, а потом стало еще страшнее. Мы боялись даже на улицу выйти. Не было воды, света, связи. Оккупанты ходили по квартирам, обыски устраивали, что хотели – забирали.

Самое страшное - неопределенность. Нас заставляли в «референдуме» участвовать. Мы не шли, но нас запугивали, и было очень страшно. Нас хотели присоединить к оккупированной Херсонской области. Мы сопротивлялись, но были и такие, которые ходили на «референдум». Мы не хотели с ними связываться. Много попаданий было. У многих стекла выбиты. 

Даже вспоминать тяжело. Мы не знали, где дети. Они выехали, а связи вообще не было. Очень страшно было звонить, потому что россияне и телефоны отбирали, и надевали мешки на голову людям, и забирали. Постоянно стреляли. Очень было тяжело и страшно. Много зданий разрушили, и школы в том числе.

Мы очень благодарны нашим парням. Когда они нас освободили, мы им и руки целовали, и плакали.

Дети мои жили в Николаеве. Сейчас Николаев тоже бомбят. Страшно, конечно. Беспокоюсь постоянно за детей.

В нашей газете напечатали после освобождения, что я патриотка. Я делала плакаты. Некоторые срывали, конечно. Постоянно была на нервах. Шила флажки маленькие и раздавала нашим, чтоб вывешивали на балконах.

Надеемся, что война закончится скоро. Очень этого хотим. Ждем мира. Нас хоть и освободили, но все равно обстреливают. Нас и на Пасху обстреляли. Сыновья мои в Херсоне, дочка в Николаеве. Надеемся на лучшее. Все будет хорошо. Все будет Украина.