Історію подано мовою оригіналу

Татьяна с дочерью и внучкой во время бомбардировок Мариуполя жили в подвале своей многоэтажки, боясь выйти на улицу. И каждый раз им казалось, что бомбы попадают прямо по их дому

Я жила в Мариуполе, война меня застала в городе. Сидели в квартире на восьмом этаже вместе с дочкой и внучкой. После 8 марта, когда начались авианалеты, спустились в подвал. 

Сидя в подвале, мы ничего не видели, только слышали. Не могли выскочить и приготовить еду, так как были одни женщины. Надо было собирать дрова. Все вокруг было сырое, а воды не было. Тяжело было очень. Выйти, чтоб готовить еду, было опасно для жизни.

Продукты были, а приготовить их было не на чем. Шел снег, потом он оттаивал и с крыши текло. Мы все стояли рядом с баками и набирали воду, чтобы руки помыть. Не подготовлены были к этой ситуации. Очень переживали, потому что детей надо было кормить. Моей внучке на тот момент было 14 лет, и она говорила: «Я никогда не думала, что каша с мясом на костре такая вкусная». 

Посуду помыть невозможно. Мы ели из одной кастрюли, и у каждого была ложка, которую тоже не помоешь. В таких военных условиях мы выдержали неделю в подвале.

В подвале была холодина. Мы спали на картонках. Правда, одеяла туда принесли, но все равно – на грязном бетонном полу, без света. Утром просыпаешься – темно, вечером ложишься – темно. Когда мы слышали авиаудары, дом весь содрогался, и мы думали, что нас там завалит. Потом кто-то пришел в пять часов утра и сказал, что люди выезжают. И мы стихийно собрались. Все мужчины, которые были в подвале, сказали, что надо выезжать, иначе нас тут завалит. Потом оказалось, что в том районе, где мы сидели, наши дома почти не пострадали. Но у нас было ощущение, что вокруг все рушится.

Выезжали все сразу. У нас была машина, которая не завелась, и мы ее бросили во дворе. Вывозили нас соседи. Мы подсаживались по одному в те машины, куда могли вместиться. Увидели мы свой город разрушенный, когда ехали через Приморский район, через Черемушки. С ужасом на все эти разрушения смотрели. 

Выезжали без вещей, только в том, что было на нас. Грязные, немытые. Когда мы стояли в колонне, чтоб выехать из города, попросились в частном секторе руки помыть. Когда я протерла свои ботинки, мне сказали: «Оказывается, они у вас синие». 

Когда мы ехали мимо Токмака, люди нам просто так продукты бросали, а мы думали, что за них надо деньги платить, которых нет. Там были яйца вареные, хлеб. Мы плакали, когда этот хлеб увидели. Мы 20 дней его не видели вообще. 

Мы после Мариуполя четыре месяца жили под Одессой и каждую воздушную тревогу вылетали из дома, а местные жители на нее даже не реагировали. Долго наши нервы там не выдержали, и мы решили вывезти детей в безопасное место. Дочка была беременна, и мы выехали в Германию. Эта страна нас приютила и дает нам защиту. 

Мне жалко всех. Мы не вылезаем тут из новостей. Мне кажется, эта война длительная. Жалко наших хлопцев. Когда мы сидели в подвале, то думали, что по поводу нас договорятся. Думали, что пройдут переговоры – и откроют «зеленые коридоры». 

Я не знаю, у кого спросить, когда война закончится. Наверное, нужны переговоры, но с кем их проводить? Нам бы хотелось быстрее вернуться в Украину, но мы понимаем, что там небезопасно.