Історія подана мовою оригіналy

Наталья Васильевна не послушалась зятя и не уехала из Мариуполя в первый день войны, о чем потом сильно пожалела. На ее глазах погибли жители ее улицы. Она слышала, как взорвался драмтеатр, и в этот же день рискнула выехать

Мне 64 года. Я жила в Мариуполе. 24 февраля проснулась от взрывов. Они прозвучали отдаленно, поэтому я не запаниковала. Ко мне пришел зять и сказал, чтобы я забрала внучку и уехала из города, но я не захотела покидать свой дом.  Второго марта пропали свет, вода и связь. Усилились бомбардировки. Я поняла, что нужно уезжать, но уже не было возможности сделать это. 

Мы с детьми жили в частном доме. Внуков спустили в подвал и сказали им, что нельзя выходить из-за коронавируса. Сделали во дворе печку и готовили на ней. Мы успели запастись и питьевой, и технической водой. 

Первым шоком стала гибель людей с нашей улицы. Во двор к одинокой бабушке прилетел снаряд. Мы побежали к ней и ужаснулись, когда ее увидели.

Она была жива, но очень покалечена. Вскоре скончалась. Еще погибла семья: шестилетняя девочка и ее родители. 

Мы с племянницей и ее шестилетней дочкой выехали в Киев. Выезжали по отдельности. Она уехала 15 марта, а я с друзьями – на следующий день, когда россияне ударили по драмтеатру. Я поняла, что если останусь, то либо погибну, либо мое сердце разорвется от взрывов. 

Мы ехали в колонне. В полдевятого утра приехали в Мангуш. Там простояли до вечера, потому что нас не пропускали. В Бердянск приехали в два часа ночи. Через три дня удалось выехать в Запорожье. Моя бабушка была еврейкой, поэтому еврейская община помогла мне выехать в Израиль. Там я пробыла до августа. 

Как потом оказалось, мы выехали вовремя. Потому что неподалеку от нашего дома упала крылатая ракета и разнесла все вокруг. Погибло много людей, в том числе и наши соседи, которых мы очень хорошо знали: 16-летний мальчик, его мама, бабушка и все друзья, которые тоже приехали к ним, рассчитывая на то, что там будет спокойнее.

Самое тяжелое то, что мы не можем вернуть зятя. Он был защитником «Азовстали». Сейчас находится в плену. Его мама работала в Италии. В мае у нее диагностировали рак, а в июле она скончалась. Он об этом еще не знает, потому что с ним нет связи. 

Как-то я шла по Киеву и увидела возле мусорного бака целый пакет белого хлеба. Для меня это было шоком, потому что в Мариуполе хлеб был на вес золота. Мы последнюю булку растягивали на несколько дней. 

Запомнилось, как спасали животных. Когда племянница с внучкой бежали в подвал, а у них над головой свистели ракеты, внучка вернулась за котенком. И этот котенок был с нами в Израиле, а теперь в Киеве.  А вот собаку приходилось оставлять у родственников в Бердянске. Забрали ее через три месяца с помощью волонтеров. Теперь она тоже с нами. Животных жалко не меньше, чем людей, ведь мы за них отвечаем. С нами ехала одна бабушка, которая забрала с собой попугая. В Мариуполе мы подкармливали голубей тем, что у нас было. Как только выходили на улицу – они садились нам на плечи, и мы их кормили. 

Надеемся на то, что Мариуполь освободят. Правда, он уже не будет таким, как прежде.