Історія подана мовою оригіналy

Мне 56 лет. Я проживала в Мариуполе в центре, недалеко от площади Свободы. 

Я учитель. Первый день войны думала не о войне, а о психологическом состоянии своих учеников. Вообще очень трудно все это переживаю, я достаточно эмоциональная. Сна не было. Это была одна из самых страшных и переживательных ночей. 

У нас был единственный дом, который сохранился. Еще там был и свет и вода, а в округе все горело и разрушалось. Мало жителей у нас в доме было. Несмотря на то, что мне 56 лет, я была одна из самых молодых. Надо было и воды наносить, и дрова нарубить, и костер разжечь, и созвать женщин, чтобы они выносили какие-то свои продукты. 

Моей маме 84 года, поэтому я не ходила ни в какие подвалы. Мы сидели в квартире, забивались в угол и молились. Стены тряслись, и казалось, что кирпичный дом сложится. 

Когда полетели стекла 13 марта, я за полчаса до этого вышла из своей комнаты и пошла проверить, нет ли пожара, потому что вокруг уже горели дома. Увидела на подушке огромный осколок, который мог попасть мне в шею, и комната вся пробита снарядами. 

Я стояла под дулами автоматов офицеров-кадыровцов и соллдат-бурятов, которые проверяли наши документы и требовали чтобы мы выдали «снайперов-укропов».  Потом они пошли по подъезду  проверять квартиры. Моей маме, которая помнит еще фашистов с 1941 года, сейчас уже рашисты тыкали дуло автомата то в грудь, то в живот: «Бабка, показывай, кого ты там прячешь?» А по комнатам идти сами боялись, говорили: «Мы не пойдем, сама показывай - там простреливают». Вот то было самое страшное, потому что сдержать свои эмоции и ненависть невозможно, и меня там уже дергали, чтобы я не открыла свой рот. 

Мне трудно было выехать из-за мамы - я не могла ее бросить, она у меня маломобильная.  Через Васильевку проезд был закрыт, люди стояли на блокпостах до десяти дней - мама бы такого не выдержала. Потом как-то Бог смилостивился - сестра позвонила, сказала, чтоб мы 12 мая были готовы, и за нами приехали. Вывезли нас сначала в Бердянск, а потом на Запорожье. 

Я вообще поражаюсь маме - как она держалась там, как она все перенесла. А на второй день после приезда мы были в Киеве, и она попала в больницу с температурой выше 40, причем это не был ковид. Потом ей сделали операцию.

Наступил перитонит от той пищи, что была в Мариуполе. Желчный настолько воспалился, что еще бы день - и был бы разрыв, если бы мы не выехали из Мариуполя. Потерять маму не хотелось, хотелось, чтобы она дождалась победы. 

Сейчас мы в Киеве. Вакансия была только в частной школе. Ну я еще чуть-чуть подержусь и буду искать работу, может, няней. От депрессии меня спасают прогулки по городу, когда я могу выплакаться, чтобы родственники не видели. Пока мне все это сложно преодолеть.

Мне казалось, к концу лета должны произойти кардинальные изменения. А когда полностью война закончится - боюсь предсказывать. Во всяком случае, жить в Мариуполе не смогу – я уже не молодая, чтобы все это восстанавливать и все это видеть. Но в Мариуполь приехать еще мечтаю. Я там такую библиотеку дома оставила! - Слезами душа обливается. Надеюсь скоро.

Будущее я вижу намного лучше, чем вчерашнее. И все отстроится: и Мариуполь, и Харьков, и Днепр, и все-все-все.