Історія подана мовою оригіналy

Военное вторжение России в Украину в феврале 2022 года спровоцировало один самых масштабных миграционных кризисов в Европе: сотни тысяч украинцев вынуждены были бежать из-под обстрелов и бомб в разные города и страны. В Россию, по официальным данным, за год войны прибыло более 5 млн украинцев. У многих из них не было выбора, куда бежать. Материал телеканала "Настоящее время".

У Оли двое детей – 18-летняя дочь и сын-подросток, муж, овчарка и кошка. В двухкомнатной квартире в Мариуполе у семьи Оли тоже были кошки, но они сгорели после того, как снаряд попал в дом. В пункте временного размещения Оля снова завела кошку, а овчарку она смогла вывезли из Мариуполя.

У Оли "от войны" стало совсем плохо со здоровьем и психикой, поэтому часто приходилось ездить из Тихвина в Петербург. Вечерами она сидела на кухне у волонтерки, которая ее приютила, и плакала, пересматривая старые видео: новогодняя елка сияла огнями под русский шансон. От квартиры ничего не осталось, как, впрочем, и от всего дома с палисадником, где Ольга выращивала розы.

– У нас в декабре 2021 года перед драмтеатром в Мариуполе елку устанавливали, как обычно бывало. Но та елка рухнула ни с того ни с сего, ветра даже не было, я тогда еще подумала, что это плохая примета. Бабушка мне рассказывала, что когда та война (Вторая мировая – СР) началась, было нашествие блох и вшей, а у нас перед этой войной кошки все время прятались под ванную, а собака выла. Мы в подвале просидели до 22 марта, – рассказывала Оля весной 2022-го. – Наш дом близко к "Азовстали" был, в наших палисадниках хоронили погибших. Мой муж доставал из завалов соседнего дома тело 15-летнего мальчика, который с нами у костра ел еще день назад. Под завалами там человек 11 было, а в другом дворе сразу 20 человек погибли. Был прилет прямо туда, где они готовили кушать и ели.

А в туалет в подвале мы не могли ходить. Девушки сутками терпели: не могли сходить по-большому в углу в ведро. А домой придешь, штаны снимешь – начинается стрельба.

Магазины кругом все были вскрытые, некоторые хозяева магазинов сами давали нам продукты, мы варили и ели все, что могли найти и сварить. За воду были драки, потом уже техническую пили. Дочь моя в свой день рождения плакала в подвале. Ей исполнилось 18 лет, а она вспоминала, какой день рождения был у нее год назад. Нормальный.

Оля с семьей покинула Мариуполь 22 марта, шли пешком до Виноградного, там уже были автобусы до Новоазовска и дальше в Донецк и Россию. Она долго пыталась найти работу в Ленобласти, чтобы покинуть пункт временного размещения. Выезжать в Европу не захотела. Дочку приняли в российский вуз, она надеялась, что та будет учиться. Но после первой сессии девушку отчислили за неуспеваемость. К тому времени вся семья уже была гражданами России.

Ольга работает на одном из заводов в Ленобласти, снимает жилье, муж перебивается случайными заработками, у сына проблемы с учебой. Оля говорит, что чувствует себя потерянной и несчастной, однажды на работе женщины ее обозвали "нацисткой", сказав, что "из-за таких вот" и гибнут их мобилизованные мужья.

– Окна моей квартиры выходили на запад и восток, теперь квартиры нет, а в российском паспорте стоит прописка по несуществующему адресу, – говорит спустя почти год с начала войны Оля. – Я не смогу вернуться. Они, может, все отстроят, но у меня все сгорело, воспоминания остались от дома и города – это то, что мое.

Автор: проект Север.Реалии

© Настоящее Время. Все права защищены.