Історія подана мовою оригіналy

Пережитое в Мариуполе сильно повлияло на здоровье и психику Марины Викторовны и ее родных. Но она научилась радоваться банальным вещам – отсутствию обстрелов и наличию еды и медикаментов. 

Мы из Мариуполя - из Донецкой области. Выехали 18 марта, когда в наш дом попало две бомбы. Наше жилье разгромили, а значит - выхода не осталось, мы были вынуждены куда-то бежать. Как говорится, бежали куда глаза глядят. Схватили документы, какие-то вещи, подхватили старенького дедушку, который еле ходит, и поехали. Нам повезло, мы выехали.

Поначалу просто скитались по городам: кто приютит – там и оставались. То в одном городе были, то в другом, то в село какое-то заехали. Я даже, честно говоря, названий не помню, потому что просто в панике бежали и все.

Я стала очень асоциальна: у меня такая депрессия, что я - как живой труп. Ходишь, бродишь, вроде бы тебе что-то надо, но ты не знаешь, что именно.

А если какой-то звук громкий - допустим, стройка, или где-то что-то уронили, или машина проехала, хочется упасть на пол и закрыть голову руками. Понимаешь, что со стороны это глупо, стыдно так себя вести, но это реальность. Это не потому, что я боюсь сильно, а просто у меня, видимо, уже нервная система не справляется - оно непроизвольно происходит.

С папой моим как раз получилось так, что перед самой войной мы его только выписали из больницы. Мы все очень сильно переболели ковидом. Папа стал очень плохо ходить. На улицу его пытаются выводить, но сейчас такая обстановка… Я не могу его вывести, потому что мы боимся застрять в лифте, а по ступенькам он не спустится.

Есть такое выражение: у нас люди знают всему цену, но не умеют ничего ценить. Вот я элементарно вышла за хлебом, возвращаюсь домой – стоят женщины возле подъезда, ругаются. Им свет отключили, по ступенькам тяжело ходить. И я говорю: «Спасибо скажите Господу, что вас не бомбят, по ступенькам ходить – это здоровье, воды нет – у вас есть бюветы, вы можете пойти и набрать воды. Лишь бы не бомбили. У вас же есть крыша над головой. Это самое главное». Но люди на меня посмотрели странно - они не понимают этого.

Когда нас бомбили, мы еще были в доме, и слава Богу, сильного попадания в дом не было. Мы в окна все-таки смотрели.

Видели, как летели эти «Грады», как были разбиты школы. Нашего города не было, понимаете? Столбы валялись. Животные безумные бегали, и мы не могли им помочь.

Мы всем подъездом объединились. Все вместе были: на костре все готовили, кушали вместе, когда самолеты не сильно бомбили. Когда выехали в Запорожье, первым делом в аптеку, в магазин побежали.

Спасибо, что есть еще добрые люди, которые не просто говорят, что все будет хорошо, а реально помогают. Несмотря ни на что, пускают к себе в дом чужих людей безвозмездно. Такие люди есть.

Жить в режиме ожидания - к тебе прилетит или не к тебе – это, конечно, очень страшно. Мне, например, когда все эти тревоги и когда взрывы слышны, естественно, после пережитого страшно. И здесь, у нас, я могу разве что к лифту выйти в подъезд, потому что в подвалах магазины.

Когда из Мариуполя мы выезжали, нам повезло. А уже когда к Запорожью подъезжали – все вокруг было разбито, мост разбит. Села все разгромлены, люди перепуганные, дорог нет, бензин заканчивается. Просто ужас!

Но мне больше придает уверенности, когда я подхожу к окну, хотя понимаю, что нельзя подходить. И я вижу, что в окнах горит свет. И мне легче. Я понимаю, что я не одна такая и, в общем, не надо поддаваться панике уж совсем. И мы уже, в принципе так и живем. Мы ничего не можем изменить, ничего не можем исправить. Хотя, конечно, нельзя так говорить: мол, от нас ничего не зависит.

Просто молимся за своих воинов. Уж прошу Господа, чтобы он помог нашему народу, пощадил нашу страну и отправлял эти ракеты обратно к ним, потому что мы люди мирные, мы нация мирная, трудолюбивая.

Я очень хочу – всем сердцем, чтобы отбили Мариуполь. Это территория Украины. Очень хочется, чтобы у нас было, как раньше, свободное государство.

Мы молимся за нашу землю, за наше небо, за наших солдат. У нас другого выхода нет. Конечно, верим. А как иначе? Верим и надеемся. Добро должно быть сильнее зла. Правда на нашей стороне. Мне очень хочется, чтоб как можно скорее это закончилось. Чтобы меньше гибло людей, чтобы люди не страдали, города не разрушали.