Історія подана мовою оригіналy

По совету брата Елена покинула родной город до начала активных боевых действий, однако это не уберегло ни женщину, ни ее родню от нервных потрясений, последствия которых они ощущают до сих пор. Почти год они пытались построить жизнь с ноля на новом месте, однако все равно вернулись в Славянск, где все было родным и близким. После короткой разлуки с малой родиной Елена прикипела к ней всем сердцем и даже ехать на отдых за границу больше не хочется.

Когда в наш город пришла война, мы организовывали экологическую выставку, готовились продавать семена, удобрения, цветы. Как раз было праздничное открытие, много деревьев  было высажено в детских садах и учебных заведениях, в парке Шелковичном. Никто не ожидал такой ситуации. Не укладывалось в голове, что подобное возможно в наше разумное время, где все старались выстроить свои территории, думать об экологичности, о полезности.

В то время уже были первые жертвы за городом на комбикормовом, на Былбасовке. Очень много самолетов летало, я  живу недалеко от здания СБУ, которое было захваченным. Было достаточно беспокойно, на улицах было много вооруженных людей. Все время ситуация накалялась, была тяжелая информационная война. Часто появлялись сообщения о планирующихся зачистках.  Бывало, отвел детей в садик и школу, а через час уже забираешь в ожидании бомбежки. Так было две недели, а бомбежки никакой не наступало, только издалека были слышны выстрелы.

Из Киева приехал мой брат и сказал, что надо собираться. Было сильное напряжение и не хотелось ждать обострения, потому мы одними из первых приняли решение выезжать. Собрав все необходимое, 26-го апреля мы выехали из города. Но даже вдалеке следили за ситуацией и постоянно переживали о происходящем. Город маленький и видишь, как кто-то страдает из твоих знакомых, кого ранило, кого убило.

Около года просто скитались. Мы нигде не смогли прижиться на новом месте. Я не смогла ни с какой новой работой связать свою жизнь. Поняла, когда старые корни выдирают из земли, они очень тяжело приживаются.

Война дала неожиданный опыт, в котором сломались все стереотипы положительного. Теперь понимаешь, что мир может рухнуть в одно мгновение. Поменялись и ценности. Раньше ты жил в пространстве, которое до тебя выстраивали несколько поколений родных, а теперь понимаешь, что придется все это бросить и начинать с ноля, уехать ни с чем.

Я рада, что быстро отреагировала, но меня это тоже не спасло на сто процентов, как и мою семью. Эти события отразились на всех.

Моему младшему сыну было три года, он не сидел в подвале, не видел бомбежек, но на психике и развитии это сказалось и лечимся до сих пор. Когда уезжали, он не спал всю ночь и все время кричал в автобусе: «Домой, домой!». Люди из других городов сердились говорили: «Сделайте ему что-нибудь, закройте рот». Я же понимала, что это большой стресс и ничего не могла сделать.

Позже он подходил к чужим людям и говорил: мы со Славянска, а у нас садик бомбили, а в Краматорске кому-то голову оторвало. Он просто впитывал информацию, которую слышал фоново по телевизору. С тех пор мы приняли решение не включать совсем телевизор.

Война наложила отпечаток и на мою нервную систему. Через два года после начала конфликта я просто увидела рекламу в форме милитари и начала тихо плакать. К счастью, приезжали различные фонды, проводились форумы по работе с переселенцами. Как только начинала говорить о переживаниях, включалось состояние постоянной тревоги, меня колотило изнутри, никакое успокоительное не помогало ни утром, ни днем, ни вечером. Мне пришлось несколько раз выпить коньяка, чтобы уснуть. Пару раз помогло. Сейчас я уже могу более спокойно говорить о тех событиях, но раны зализываем до сих пор.

Наблюдаю со стороны, что людей, которые пережили более сложные ситуации, просто нет в живых. И умирают они не от ран, а от пережитого стресса. Я сейчас ищу таких специалистов, которые будут заниматься посттравматическим синдромом. Потому что у деток есть страхи и они до сих пор спят и держатся за своих родителей, какие-то вылазят стрессовые ситуации и они реагируют.

Из положительного, в обществе, которое меня окружает, моих знакомых людей, образовались такие феномены, как невероятное чувство отклика и помощи. Ко мне очень много людей обращалось, так же и я к кому-то обращалась по любому вопросу. Возникли совершенно другие отношения, бескорыстные, очень быстрое, мгновенное желание помочь людям. Я наблюдаю не только за собой, за своими близкими. Фактически это все общество, которое пережило войну, готово быстро реагировать и быстро помогать людям, находить жилье, врачей.

Война многое изменила. Жизнь вывернула тебя наизнанку. Все, что делал раньше, больше не доставляет удовольствия. Если могла раньше радоваться цветам или красивому платью, собраться с девчонками и пойти в баню попариться зимой, чая попить, то сейчас это не трогало абсолютно. Первые два месяца я просто сидела дома, каждую вещь перебирала. Ощущала состояние счастья, что я в своем доме, все вещи на месте.

Не хотелось никакого внешнего мира, я выходила из дома только, чтобы отвести детей в садик и школу. Эмоций вообще никаких не было. Даже если умирал кто-то из близких, не было эмоций, состояние было застывшее. Потом, со временем начали двигаться. За это время поменялось понимание отдыха. Если раньше хотели уехать куда-то на море или за границу отдохнуть, то теперь стали целовать свои соленые озера. Несмотря на то, что там сорняки, некрасивые пляжи, для нас это стало невероятно дорого. Я много лет не купалась на соленых озерах, а тут стали купаться каждый день и молить Бога, чтобы это все сохранилось и было доступно.

Пришло ощущение большой любви к своему месту, городу. Приняла для себя решение, если ситуация повторится, я отошлю детей, а сама не буду уезжать. Во-первых, не страшно умирать. Во-вторых, уже не брошу свое место.