Історію подано мовою оригіналу

В начале войны Юлия еще работала, когда на ее предприятии рабочие компьютеры перенесли в подвал. Но обстрелы Краматорска усиливались, и она выехала вместе с семьей и кумой

Я приехала с работы ночью, часа в три, покупалась и спать легла. А в пять утра меня разбудила мама со слезами на глазах, криком, что война. Сын встал. Мы жили в том районе, куда первый раз стрельнули - никто не понял, что это были взрывы, что нас уже бомбят. Это было сумбурно. Мы включили телевизор и поняли, что у нас война. 

Нормально было, когда мы могли на каждом углу купить себе все, что необходимо, а тут - все сразу закрылось. Паника. Машину заправить нечем, в общем, ужасно. Поначалу было тяжело. 

Мама моя - медик, ушла работать сразу в хаб при школе – помогать переселенцам, которые из Луганска ехали. А я сидела еще недели две дома без работы, без денег, без ничего. 

Потом позвонили с работы и сказали, что будем как-то работать. Нам компьютеры спустили в подвалы, и мы до апреля были в подвале. 

Я покидала Краматорск вместе со своей кумой и семьей. Сначала мы поехали к ее родителям в Доброполье, через пару дней уехали в Одессу, потому что в Доброполье стало неспокойно. Мои родители и бабушка остались в Краматорске.

В этой панике, в этом хаосе сели и уехали. Хорошо, что у кумы есть свой транспорт - мы благополучно загрузились и выехали. Долго ехали, трое суток. В Умани пытались устроиться. На тот момент там люди не сильно понимали, что война. У нас-то в Донецке война с 2014 года, поэтому они еще очень колко к нам относились. Тогда мы решили, что все-таки едем в Одессу. Потому что там рядом был волонтер, и он сказал: «Езжайте в Одессу - там можно за нормальные деньги снять жилье, и пока там относительно спокойно». 

Первые полгода мы жили под Одессой, в Лимане. Там женщина, Людмила Николаевна, очень трепетно относилась к нашей ситуации и нам помогала оформить переселенческие, бегала с нами, носилась, переживала. Мы гуманитарку получали – пищевые наборы. 

Она говорила: «У вас трое детей, вам надо чем-то питаться». Она понимала, что мы без работы сидим, дом снимаем, поэтому ее поступок мне запомнился. 

Война – это страшно, мы все в этом живем, все это видим, но расслабляться нельзя. Сама себя взяла в руки, нашла работу, отдала сына в школу, здесь он учится оффлайн. Приятно видеть, что это живое общение. На данный момент все переселенцы пытаются выжить, не обращая внимания на психологическое состояние. Утром просыпаешься - не хочется идти на работу, но понимаешь, что сегодня ты не пошел на работу – завтра не заплатил за жилье, а послезавтра ты будешь на мусорке. Мотивация такая, что нужно работать, шевелиться, чтобы жтть дальше. Я понимаю, что это страшно, но жить дальше надо. 

Домой хочу, к родным.